"Голубая" ошибка натурала



Даже если ты не являешься сторонником однополой любви, иногда полезно бывает знать основные законы гей-тусовки. В противном случае можно попасть в неловкое положение и на своей шкуре испытать, каково быть гей-проститутом.

... он немножко успокоился и стал огорченно качать головой: «Зря, зря не хочешь. У меня машина хороший. Большой, теплый, сидения удобный – клик-клак!» И жестом показал, как удобно раскладываются сидения.

Должен начать с самого главного – я самый что ни на есть унылый гетеросексуал. То есть прямо совсем-совсем. Меня не возбуждают загорелые тела мускулистых атлетов, мне не доставляет особой радости нахождение в потной мужской раздевалке, и когда я вижу по телевизору томных юношей-фотомоделей, мое сердце продолжает биться в том же режиме, что и прежде. Вот голые женщины – совсем другое дело!

И вот, хотя я принципиально предпочитаю женщин, должен сделать ответственное заявление – к гомосексуалистам я отношусь очень хорошо. Не могу сказать, что я хотел бы, чтобы их становилось все больше и больше, но раз уж они есть в природе, то пусть будут. И уж самое глупое, что можно сделать, так это пытаться «перевоспитать» геев при помощи грубой физической силы. Как-то я не верю в то, что, получив по роже, человек тут же сменит сексуальную ориентацию.

Из всех вопросов, связанных с гомосексуализмом, меня больше всего волнует следующий: почему гетеросексуальное большинство сравнительно терпимо относится к лесбиянкам, но сильно не любит геев? Когда две сопливые девчушки в коротеньких юбочках целуются на сцене, это, типа, нормально и даже трогательно. А если бы это были два небритых мужика в обтягивающих трико, которые взасос целовались бы, а потом бегали по сцене с криком «Нас не догонят!», думаю, реакция была бы существенно более сдержанной. Какие-то двойные стандарты получаются…

При этом у меня есть и знакомые геи, и знакомые лесбиянки. И не могу сказать, что они так уж сильно отличаются друг от друга. Я знаю, что многие мужчины очень боятся голубых, потому что думают, что те могут начать приставать. Только, по моим наблюдениям, все это глупые предрассудки. Гетеросексуалы, познакомившись с существом противоположного пола, не начинают же сразу лапать его за выпирающие части тела. Вот и голубые строят глазки незнакомцам и говорят: «У-тю-тю, сладенький!» только в дурацких фильмах.

У меня твердое ощущение, что мифы о нахальстве и сексуальной агрессии голубых коренятся в детском фольклоре. У нас в пятом классе мальчики очень любили бегать по коридорам, громко декламируя переделанные строки поэта Некрасова: «В лесу раздавался топор дровосека. Он отгонял от себя гомосека». На ура шли и анекдоты про коварных геев, которые разбрасывали по лесу денежные купюры, рассчитывая, что усталый путник, увидев на земле деньги, нагнется, а тут-то и… Ну, понятно.

На самом деле геи – вполне тихие и безобидные ребята, которые понимают, что если они вдруг «пристанут» к кому-нибудь не тому, так потом проблем не оберешься. Им намного проще искать пару, как говорится, «в своем коллективе», чем соблазнять натуралов. Проблемы могут возникнуть только в ситуации взаимного непонимания. И, если честно, пару раз такие досадные истории случались со мной.

Однажды я сам сплоховал. Мне надо было встретиться с одной знакомой, она должна была передать мне какую-то книгу. Решили встретиться поздно вечером в центре в метро. Я предложил станцию метро Китай-Город, в переходе у стеклянных дверей на выходе к памятнику Героям Плевны. Увы, девушка оказалась не слишком пунктуальной и опоздала на полчаса. Пока я стоял в переходе и ждал ее, обратил внимание на то, что вдоль стен стоят какие-то потрепанные жизнью молодые люди, которые непонятно чего ждут. Сперва я не предал этому факту большого значения. Пока ко мне не подошел какой-то небритый толстый мужчина с воспаленными глазами.

«Ты кого-то ждешь?» – с легким восточным акцентом спросил он меня и дружелюбно улыбнулся золотыми зубами. Я обомлел. Разумеется, я действительно ждал. Но явно не его. Заплетающимся языком я стал плести что-то про то, что жду знакомую. «Знакомую?» – небритый мужик растерялся и часто-часто заморгал.

Я уже думал, что на этом мои приключения закончились, но не тут-то было. «Слушай!» – неожиданно воодушевился мой собеседник, – «А давай пойдем у меня в машина погреемся». Тут я понял, что пахнет жаренным и стал сбивчиво объяснять, что мне и здесь очень-очень хорошо. Мужик в ответ на мои слова кивал, но все норовил взять под локоток и вывести на улицу.

Только когда я уже стал брыкаться и жестами показывать, что не имею ни малейшего желаний отправляться в машину, он немножко успокоился и стал огорченно качать головой: «Зря, зря не хочешь. У меня машина хороший. Большой, теплый, сидения удобный – клик-клак!» И жестом показал, как удобно раскладываются сидения. В этот момент у меня сдали нервы, я развернулся и быстро пошел в метро. Толстый мужик что-то трогательное кричал мне вслед, советовал одуматься, но я уже бодро спускался по эскалатору.

Как выяснилось впоследствии, я совершил оплошность, назначив встречу именно в переходе у памятника Героям Плевны. Оказывается, что здесь уже много лет по вечерам собираются юноши-проституты, причем самого низкого класса. На жаргоне голубых это место называется Плешка. И снимать там мужиков у приличных людей считается зазорным. Уж лучше сходить в гей-клуб, где тоже есть проституты, но, по крайней мере, приличного вида. А на Китай-Городе собирается замызганный гей-пролетариат: наркоманы, алкоголики и деклассированные элементы, за очень скромное вознаграждение готовые на всё. И, разумеется, на этом фоне я смотрелся для потенциальных покупателей весьма заманчиво.

К чему я все это рассказываю. Несмотря на не самый приятный характер этой истории, я все равно продолжаю относиться к голубым очень хорошо. Если бы я был бы девушкой, и назначил встречу где-нибудь в районе Ленинградского проспекта, где тусуются проститутки, меня точно также пытались бы снять. Так что главное – правильно выбирать место встречи. Потому что задним числом его, как известно, изменить нельзя.



Как распознать гея

Лера Ясная, 19.6.2007

Мужчины как совы, иногда совсем не те, кем кажутся. Не исключено, что экзальтированный молодой человек с маникюром – прожженный бабник, а интеллектуал-очкарик в побитом молью свитере – «голубой»…

На все мои попытки объяснить, что в ней-то как раз все в порядке, а вот ее ненаглядный – козел, подруга замыкалась в себе.

В отличие от воинствующих гомофобов я ничего не имею против людей нетрадиционной ориентации. Кто с кем спит – личное дело каждого. Мне, к примеру, гораздо важнее наличие у человека мозгов и совести.

Почему бы не обсудить со знакомой лесбиянкой арт-хаусное кино за чашечкой кофе? Почему бы не постричься у стилиста-гея? Я не боюсь, что лесбиянка затащит меня в постель. В конце концов, несмотря на свою «нормальность», я же не вешаюсь на первого встречного мужика… И полное отсутствие сексуального интереса ко мне у гея я не воспринимаю как личную обиду. Мало ли на свете мужчин, на которых мои прелести не действуют?

Меня раздражают, так называемые, латентные гомосексуалы. Те самые, которые одеваются и ведут себя как натуралы, днем истерически обличают «голубых» и «розовых», а ночью шарятся по соответствующим порносайтам. И дело даже не в двуличности, пусть это волнует их психоаналитиков. Хуже, когда такие люди (я, конечно, больше негодую на мужчин), чтобы доказать свою «полноценность», начинают строить отношения с противоположным полом. В результате бедные женщины мало того, что теряют время, так еще и зарабатывают кучу комплексов.

Я знаю, о чем говорю… Во времена учебы в институте была у меня подруга Даша: умненькая, симпатичная, с большими глазами и верой в Большую и Светлую. Вместе сдавали лабораторные, прогуливали лекции и пили красный крымский портвейн в общаге. Только что модными шмотками не менялись – комплекция у Даши поскромнее моей. Все было хорошо, но однажды ее угораздило влюбиться.

Кандидат в женихи: выходец из самостийной Украины, миловидный брюнет с фигурой гребца, отличник и общественник. О таких, говорят: «далеко пойдет». Он и пошел… Цветы дарил Дашке охапками, Гумилева читал, в кино водил, разговоры задушевные вел. И главное, рук не распускал, целовал только в щечку. Целомудренно. Это выгодно его отличало от предыдущих ухажеров, которые так и норовили залезть в трусы. В общем, моя подруга летала как на крыльях и строила матримониальные планы.

У меня же ее Толик возбуждал неясные подозрения. Во-первых, он никогда не подавал девушкам пальто и не открывал перед ними дверь, объясняя свою принципиальную позицию тем, что это несовременно и вообще, он согласен с феминистками: мужчины и женщины должны быть во всем равны. Во-вторых, что-то в нем было от комсомольских вожаков из советских фильмов – слишком уж правильный. В-третьих, даже оставаясь у Даши ночевать, он ни разу не дотронулся до нее «со смыслом». Когда же она не выдержала и сама решила к нему приласкаться, Толик устроил гневную отповедь – типа: как ты могла все опошлить! Приличные девушки так себя не ведут. И потом неделю с ней не разговаривал. В-четвертых, ну не нравился он мне…

Их странная любовь продолжалась полгода. За это время Толик покорил Дашкиных родителей (с их помощью устроился на приличную работу) и окончательно задурил «невесте» голову: она почти поверила, что постельные отношения между мужчиной и женщиной – не проявление любви, а животная похоть, не свойственная интеллигентным людям. Правда, когда любимый оставлял ее без присмотра, Дашка рыдала в подушку: «Ну почему он меня не хочет? Наверное, потому что я – уродина, вот и не привлекаю его как женщина…»

На все мои попытки объяснить, что с ней-то как раз все в порядке, а вот ее ненаглядный – козел, подруга замыкалась в себе.

Разгадка пришла неожиданно. После очередных общажных посиделок Дашка, озверев от воздержания при живом женихе, затащила своего Толика в пустующую комнату, чтобы ему отдаться. Даже свечи зажгла для пущего романтизма, дура. А у ее возлюбленного просто не встал. Когда Даша попыталась исправить ситуацию минетом, он вскочил, как ошпаренный, сгреб свою одежду и, ни слова не говоря, вышел из комнаты…

На следующий день у них состоялся серьезный разговор, содержание которого мне неизвестно. Больше ни о каком замужестве Дашка не заикалась, и о Толике от нее я больше никогда не слышала.

А совсем недавно я встретила этого горе-жениха в ночном клубе в компании белобрысого очкарика. «Понимаешь, Лера, я ведь на самом деле думал, что смогу полюбить Дашу. Хотел быть как все нормальные мужики… И только, когда оказался с ней в постели, окончательно понял, что девушки – не для меня». Толик виновато улыбнулся, поцеловал меня в щечку и вернулся к своему спутнику. Они выглядели абсолютно счастливыми.

Мне сложно винить Толика, он такой, какой есть. Мне только жалко Дашку, которая после этой истории скоропалительно выскочила замуж за быковатого соседа по даче и теперь растит ему дочку, считает рубли до получки и терпеливо сносит его вечные пьянки и гулянки: «Зато мой Ваня – настоящий мужчина!»

Пусть кто-то морщится от манерных ужимок гомосексуалистов, а по мне: они намного лучше, чем косящие под натуралов мальчики-хамелеоны. По крайней мере, сразу все ясно и понятно. И никто не обожжется, вступив на чужую половину поля.

Вот недавно у нас на работе появился новый сотрудник. Красивый как греческий бог, умный, одевается стильно… Наши девчонки от него без ума. А я все думаю: он – гей или нет?

P.S. Судя по комментариям, всем хочется конкретных советов, поэтому резюмирую.

Если молодой человек:

• не стремится затащить девушку в постель после трех месяцев ухаживаний;

• не флиртует с противоположным полом, а относится ко всем его представительницам по-товарищески;

• поддерживает идеи феминизма;

• громче всех «наезжает» на геев и лесбиянок;

• тайно коллекционирует гей-порно,

не исключено, что он — гомосексуалист.

А если серьезно, то Eugen прав: если гей не позиционирует свою ориентацию, его распознать невозможно, как невозможно распознать, например, любителя темного пива, если не видеть, как он это темное пиво пьет…



Кругом одни геи

Варвара Петрова, 26.3.2007

Температура сильно ушла в плюс. Теплокровные потихоньку сходят с ума. Малышню в детсаду, что под окном, выгуливают с самого утра, и они визжат от удовольствия. Одним словом – весна.

А ведь еще лет пятнадцать назад такая проблема не стояла. Разве кто-то хоть раз усомнился в гетеросексуальности «нанайцев» или еще там каких-то мальчиков, прыгающих на сцене?

И я снова ожила и зарумянилась. И, что характерно для этого времени года, захотелось чего-то свежего, пахнущего весенними парками и журчащего растаявшими крышами. Стратегию весенних приключений я решила обсудить с подругой Ниной. Она недавно разошлась со своим приятелем, с которым жила уже около года. По профессии он был парикмахером, но всем представлялся смешно и витиевато: «Дизайнер волос». По-детски красив и часто психует, тоже по-детски. Мне не терпелось узнать причину их расставания – ведь ничто не предвещало столь скорого финала: моя подруга была очень счастлива, проявляя свою любовь, которая мне казалась вообще материнской.

— Ты не поверишь, — выложила она все сразу – Он оказался голубым и сейчас живет с каким-то фотографом, который работал у них на показе.

В глазах Нины скользила растерянная пустота. Я смогла ответить лишь что-то типа «я всегда тебе говорила, что что-то с ним не то», и чтобы не развивать неприятную тему, решила развеять ее историями о птицах, собаках и ощущении, что этой весной обязательно все будет радостно и прекрасно. А еще рассказала, как мне хочется встретить приятного мужчину, и хорошо чтобы он был похож на Ваню Урганта – такой же высокий, умный, обаятельный и нужный не только мне.

На что Нина позеленела и выдала:

— Какой Ваня Ургант? Ты что не знаешь? Он же тоже голубой! И вообще, все эти медиа-герои – все такие.

— Да уж, — пробормотала я обреченно…

А про себя подумала, что мне на самом деле нравится именно этот Ваня и даже, кажется, в прошлую среду он мне снился. А еще подумала о судьбах своих современниц, которым тяжело теперь с кумирами: они точно знают, что большинство экранных светил никогда их не полюбят. Просто потому что им по сердцу не современницы, а современники. А ведь еще лет пятнадцать назад такая проблема не стояла. Разве кто-то хоть раз усомнился в гетеросексуальности «нанайцев» или еще там каких-то мальчиков, прыгающих на сцене?

Мы долго обсуждали наших общих знакомых, которые ни с того ни с сего вдруг стали геями. Наконец, Нина резюмировала:

— Ты только подумай! Практически все мужики стремятся узнать тайны своего черного хода…

Мы допили чай и, обнявшись, разбежались по делам. Перед расставанием Нина шепнула:

— Сходи на какой-нибудь рок-концерт, там – верняк. Практически все нормальные. Мужчины, которые любят рок, обалденные любовники – я знаю, что говорю. И кончай тусоваться по всяким «Дягилевым», тебе уже не семнадцать…

Слова подруги об обалденных рокерах (таких мужественных и уж точно не педиках) запали в душу, и я-таки решила пойти в один известный клуб, который устраивал рок-фестиваль.

Надела обтягивающие джинсы, тонкий свитерок и высокие сапоги, глаз подмазала, бровь изогнула… Посмотрела в зеркало: удачно.

Выступало много молодых банд и несколько не таких молодых, а уже успевших выпустить пару альбомов. По ходу фестиваля я завязывала необременительные знакомства с представителями рок-тусовки и была приятно удивлена, обнаружив, что люди эти не пустые, интересуются очень многими зачастую абсолютно диаметральными вещами: от микробиологии до самолетостроения, от Гегеля до, собственно, рок-музыки.

Мне приглянулся некий Сандро – так его звали друзья. Нашли какие-то общие темы, обсудили книги, которые читали, и решили встретиться через пару дней, сходить в бассейн.

Уже через две недели мы почти перестали посещать культмассовые мероприятия, а все чаще уединялись. Сандро был великолепен и непредсказуем. Я была счастлива и беспечна. И рада, что в нем нет ничего такого, что могло бы хоть отдаленно напоминать Нининого парикмахера или какого-нибудь еще Ваню Урганта.

Все было прекрасно до тех пор, пока в какой-то вечер после знатного ужина (да-да, сам приготовил) у нас не завязался доверительный разговор. Мы вспоминали школу, какие-то глупости, которые с нами происходили раньше. Не знаю зачем, но я рассказала ему о том, как в шестом классе училась целоваться «по-взрослому»… с подругой. Плавно мы перешли на сексуальную тему. И тут, как бы невзначай, он намекнул, что хотел бы попробовать меня в роли мужчины, и стал так красочно описывать то, что бы я могла с ним делать… И даже показал заготовленный по такому случаю пояс с фаллоимитатором и предложил мне его примерить…

Я поняла, что и в этот раз промахнулась. Сильно. Сослалась на головную боль и ушла.

Сандро сначала звонил, присылал сообщения, но я трубку не брала и на письма не отвечала, и он вскоре перестал как-либо пытаться выйти на связь.

Через несколько дней мне улетать к друзьям в ЮАР. Погреюсь на африканском солнышке, искупаюсь в океане, и окончательно забуду о своем печальном опыте. Сменю впечатления, забуду об этом коробящем и засевшем в памяти эпизоде. Ведь не могут же все мужчины быть гомосексуалами!



Как снимают "голубых"

Михаил Алексеевский, 17.5.2006

С момента своего возникновения кино было для зрителей миром грез, способом увидеть нечто необычное: диковинные страны, красивую любовь, необычных чудовищ. Но гомосексуалистов в кино долгое время не показывали. Как же получилось так, что «голубое кино» все же смогло прорваться на голубые экраны? И в каком году зрители впервые увидели в кино гея?

... раньше геям приходилось искать скрытые намеки на гомосексуальность в крупнобюджетных фильмах (например, обсуждать интимность отношений Бэтмена и Робина)...

Когда братья Люмьер в 1895 году изобрели киноаппарат, их вполне устраивали съемки прибытия поезда на вокзал и политого поливальщика. А вот американский изобретатель Томас Эдисон, который в том же году создал свой вариант кинокамеры, пошел дальше. В одном из первых его фильмов на экране два мужика танцевали, страстно обнимаясь, а рядом стоял третий и играл на скрипочке.

Разумеется, это была комедия, зрители умирали со смеху: надо же, два мужчинки вместе танцуют и только что не целуются! Это было в 1895 году, это был первый в истории кино гей-фильм, пусть и очень короткий (17 секунд).

Может быть кого-то смущает, что в первом гей-фильме не было гей-секса или хотя бы гей-поцелуя. Ничего страшного. В 1920-ые годы подоспел первый немой порнофильм про гомосексуалистов, где голубая любовь была показана со всеми физиологическими подробностями. На этот раз подсуетились французы, фильм назывался «Телеграфист».

Дас ист фантастиш!

Серьезнее всего к проблеме подошли немцы. В 1919 году в Германии они сняли полнометражный художественный фильм «Непохожий на других» – своего рода манифест, призванный привлечь внимание к проблемам гомосексуалистов. Сама постановка вопроса по тем временам была революционной. Большинство людей было уверено, что геи – больные люди или извращенцы, а в фильме доказывалось обратное.

Главный герой фильма – талантливый музыкант, который осознает свою гомосексуальность и заводит любовника, который начинает вымогать у него деньги. Терзаемый обстоятельствами, герой разрывает отношения с мерзавцем, но в итоге попадает под суд и кончает жизнь самоубийством.

Сценаристом и идейным вдохновителем фильма был доктор Магнус Хиршфельд – лидер движения за освобождение геев, осужденных по немецкому антигомосексуальному законодательству.

Возглавляя Институт изучения сексологии, Хиршфельд проводил многочисленные мероприятия по защите прав геев и даже убедил Льва Толстого подписать письмо в поддержку немецких гомосексуалистов. В 1935 году Хиршфельд умер и избежал ужасов, которые пережили немецкие гомосексуалы во времена нацизма.

Гитлер, мягко говоря, не любил геев, поэтому отдал приказ уничтожить все копии крамольного фильма. Чудом сохранилась пара катушек с пленкой, на которых записано 45 минут из полуторачасового фильма. Все остальное утрачено навсегда.

Некоторые любят погорячее…

Разумеется, Хиршфельд значительно опередил свое время. Во всем остальном мире гомосексуализм многие десятилетия оставался запретной темой для кинематографистов.

В США в 1930-1950-ые годы действовал такой жесткий цензурный кодекс, что на экране запрещали показывать даже гетеросексуальные поцелуи, если хотя бы один из партнеров во время этого действия приоткрывал рот. А уж о геях нельзя было даже заикаться. Единственное, что допускалось – женоподобные капризные мужчины в комедиях.

Считалось, что если в брутальном вестерне среди мускулистых ковбоев появится кривляющийся капризный «мужчинка», это очень развеселит зрителя. Таким образом, несчастные геи стали посмешищем для гетеросексуального большинства.

Другим способом иносказания были комедии про переодевания, из которых самая известная – нежно любимая советскими зрителями картина «В джазе только девушки» (в оригинале – «Некоторые любят погорячее») с Мерлин Монро в главной роли.

По сюжету два главных героя вынуждены переодеться в женское платье, чтобы спастись от преследования гангстеров. Такая выигрышная коллизия позволяла спокойно показывать довольно рискованные с точки зрения цензуры сюжеты. Например, как один мужчина пристает к другому, одетому в женское платье. И даже когда герой фильма в финале прямо говорит влюбленному в него старичку-миллионеру, что он «не женщина», старичок не смущается и спокойно отвечает: «У каждого свои недостатки».

Мы не хиппи и не панки…

Когда в 1960-ые годы большую часть земного шара накрыла сексуальная революция, жесткие цензурные запреты исчезли. Почти сразу же на экраны хлынула гетеросексуальная эротика, вот только гомосексуалисты опять оказались чужими на этом празднике жизни.

Да, теперь их открыто стали показывать... Вот только как?! Геев в кино изображали или карикатурно, или в виде глубоко несчастных забитых существ, лишенных радостей жизни. Все это довольно сильно угнетало зрителей-гомосексуалистов, которые хотели, наконец-то, увидеть себя на экране в нормальном виде.

Их мечта сбылась в 1973 году, когда на экраны вышел фильм Кристофера Ларкина «Вполне естественно». Сюжет – история любви двух молодых красивых геев, которые живут вместе и спокойно выстраивают свои отношения: готовят еду, покупают анальную смазку, вместе ходят в зоопарк, трахаются. При этом они совсем не похожи на забитых и несчастных людей. Впрочем, в прокате фильм провалился. Смотреть на повседневную жизнь обычных голубых зрителям показалось неинтересно.

Голубым везде у нас дорога…

В конце 1980-ых голубое кино, наконец-то, расцвело буйным цветом. А уж после того, как 1994 году Том Хэнкс получил «Оскара» за роль умирающего от СПИДа гея в фильме «Филадельфия», даже крупные голливудские студии перестали бояться «скользких тем».

Постепенно стала складываться целая индустрия гей-кино. Сейчас в мире существует более 150 кинофестивалей, которые целиком и полностью посвящены голубым и розовым фильмам.

Если раньше геям приходилось искать скрытые намеки на гомосексуальность в крупнобюджетных фильмах (например, обсуждать интимность отношений Бэтмена и Робина), то теперь даже в консервативной России на экраны постоянно выходят картины, прямо посвященные однополым отношениям.

Так на этой неделе в Москве показывают немецкую комедию «Забойный футбол» (про вратаря, который решил собрать команду из геев), драму «Завтрак на Плутоне» (история трансвестита в Ирландии 1970-ых) и мелодраму «Вдох-выдох» (про женщину, изменившую мужчине с другой женщиной).

Долгое время отечественные кинематографисты были в стороне от общемировой моды. Однако ситуация меняется. Год назад в ограниченный прокат вышла картина Ольги Столповской и Дмитрия Троицкого «Я люблю тебя», которую рекламировали как «первый русский гей-фильм». В нем молодой преуспевающий менеджер влюблялся в дикого и сексуального калмыка Улюмджи, работающего в зоопарке. Российские зрители отнеслись к фильму прохладно, но на гей-фестивалях по всему миру она имела успех.

Так что, как говорится, у нас еще все впереди!